Гимн

йцйуйцуйцуйуйцу

Назад в раздел

ХЛЕБНОЕ МЕСТО

Традиционно годом рождения Балакова считается 1762 г., когда Екатерина II подписала Манифест, разрешавший раскольникам, некогда бежавшим в Польшу, селиться на землях между реками Большой и Малый Иргиз. Ревнителям старой веры выделялось в пользование 70 тысяч десятин (чуть более 76 тысяч га) лучшей заволжской земли. Раскольники, согласно исторической «легенде», и стали основателями Балакова.

Но освоение балаковских земель началось гораздо раньше. Одно из самых древних поселений, исследованных археологами в районе Балакова, относится к эпохе бронзы — V тыс. до н.э. А если заглянуть еще дальше в глубь веков, то, по некоторым предположениям, здесь охотились за мамонтами люди каменного века, а это уже 80-100 тыс. лет назад. Впрочем, не будем копаться в столь древнем прошлом. Вернемся во второе тысячелетие нашей эры.

В XV-XVI вв. район устья р. Большой Иргиз (напротив Вольска) был одним из наиболее удобных мест переправы через Волгу заволжских кочевников, которые ходили на русскую землю. Регулярно здесь переправлялись и яицкие казаки, самый знаменитый из которых атаман Ермак — перед тем, как «пойти воевать» Сибирь. Славились эти места и разбойничьими шайками, которые грабили проходившие по Волге купеческие и посольские караваны. Не случайно именно в устье Иргиза, по велению Ивана Грозного, и был поставлен первый военный кордон, который должен был защищать от «воровских российских казаков» и крымских татар, а также перевозить и охранять послов разных восточных стран, едущих к царю в Москву.

Кстати, торговые и посольские караваны  ходили не только по Волге, но и по суше — вдоль ее берегов. Эта дорога по право- и левобережью называлась Ардабазарной (возможное объяснение — из орды на базар, на рынок), и русские казачьи кордоны наверняка располагались по всему пути на определенном расстоянии. Был такой кордон и в районе нынешнего Балакова. В исторических документах первой половины XVIII в. он именовался Балаков-Юрт по названию речки Балаковки, на берегу которой он находился.

Происхождение этого названия одни исследователи связывают со словом  «балакать» (мол, любили местные жители «побалакать», т.е. поговорить); другие сопоставляют со словом «бурлак» — «бурлаковка» (будто здесь останавливались на отдых бурлаки);  и, наконец, третьи видят сходство со словом «балык», «рыба» (славились эти места своими рыбными богатствами).

Менее распространенной является другая «расшифровка». Дело в том, что Балаково вначале называлось по-другому. Это подтверждается документом, который опубликован в книге «Вотчины Московских монастырей в Саратовском крае по описям 1763-64 гг.», которая увидела свет в 1889 г. В нем упоминается «…Приписная к … селу Малыковке (теперь г. Вольск – К.) новопоселённая деревня Булакова, перешедшая Синбирского уезда из слободы Юлова городища… Поселение та деревня имеет на берегу р. Волги, на луговой стороне, на речке Булаковой».

А «булак» — очень распространенное среди некоторых народов финно-угорской языковой группы слово, которое обозначает «источник». А саратовский краевед В. Малкин приводит в пример еще одно похожее слово — «пулак». По-марийски это значит «метка на дереве, затес, древесная «лысина», по-удмуртски – «доска, тесина (отесанное дерево)», по-чувашски — «знак, признак, примета». Отсюда, по Малкину, и «родственность» таких географических названий, как Булакова (Балаково), Карабулак, Сарапул.

Но можно предположить и другое. Слова с подобным корнем встречаются и в других языках. Например, в еврейском. Седьмая глава Бемидбар, четвертой книги Торы, так и называется – Балак (от слова «болка», «болок» — отчуждение и смерть). Такое имя было у царя одного из древних мусульманских государств Моав. Балак всю свою жизнь воевал с христианами, но, несмотря на это, слыл среди евреев очень мудрым властителем, способным «предсказывать будущее с помощью волшебной птицы». Кстати, всякую «неблагородную» птицу (пичужку) евреи тоже называли «балак».

Есть подобное слово и в знаменитых древнеиндийских книгах. В них «балака» означает «ребенок», «дитя» например, «балака Кришна».

Кроме того, неприступная крепость одного из армянских княжеств называлась Балаки Кар (Балакская скала), по названию местечка, в котором она располагалась.

Наконец, в Испании в XIX в. Существовало целое семейство (отец и два сына) художников по фамилии Балака.

И еще, в знаменитой энциклопедии Брокгауза и Ефрона, которая издавалась в 1890-1907 гг., значится: «Булак — гавань Каира, отделенная от него Измаильским каналом, на левом берегу Нила, со знаменитым Музеем египетских древностей…»

Наверняка можно найти соответствия и в других языках. Так что, с названием нашего города не все так просто, как кажется с первого взгляда. Можно лишь с уверенностью сказать, что его «интернациональное» происхождение из разряда очень древних. Но вернемся к истории освоения заволжских земель в районе Балакова.

Еще в XV-XVI вв. московские рыболовы промышляли на Волге, спускаясь до самого Иргиза. Но первое официальное разрешение на рыбную ловлю получил в 1606 году от царя Василия Шуйского московский Чудов монастырь. Ему отводились угодья в «тихих Сосновых водах от Черного Затону вниз Волги-реки на 45 верст до устья Елань-Иргиза», т.е. от Хвалынска, который назывался тогда Сосновым Островом из-за огромного острова посреди Волги, затопленного теперь Саратовским водохранилищем, — до Большого (Малого?) Иргиза. Вслед за Чудовым монастырем разрешили здесь рыбачить и Новоспасскому. Соответствующий Указ подписывал основатель царской династии Романовых Великий Князь Михаил Федорович.

Таким образом, появились на участке Волги от Большого до Малого Иргиза станы рыболовных монастырских ватаг, а район Волги от Хвалынска до Царицына прозвали «Рыбным городком». Слава об этом «городке» распространилась по всей России, и лучшая волжская, осетровая рыба поставлялась напрямую к царскому столу.

\

Вслед за московскими рыбаками необжитое Саратовское Заволжье стали заселять «малые» народы, проживавшие выше по берегам Волги: мордва, татары, чуваши и т.д. С насиженных мест они срывались в поисках земли и воли целыми семьями и даже селениями. Их отдавали при Петре I во владение помещикам, и наиболее строптивые мириться с этим не хотели. Некоторых царские военные команды возвращали назад. А те, кто все-таки избежал помещичьей кабалы, забирались в самую глушь, в том числе, и на Большой и Малый Иргизы. Считается, что так, например, образовалось «мордовское» село Малое Перекопное

Осваивали иргизские берега и раскольники, бежавшие от царской немилости. По некоторым данным, первые из них появились здесь еще во второй половине XVII в., когда православная вера разделилась на новую и старую. А в первой половине XVIII в. – образовались и первые старообрядческие поселения: на Большом Иргизе — Криволучье, Кормежка и другие, а на Балаковке — Балаково. И Указ Екатерины II 1762 г. лишь узаконил присутствие раскольников в Заволжье. Это подтверждается и в статье «Село Балаково», опубликованной в газете «Самарские губернские ведомости» в мае 1857 г., всего спустя 7 лет после того, как село перешло из Саратовской в Самарскую губернию. Составитель этого материала балаковский удельный голова Яблошников замечал, что, по словам старожилов, «основание села совершилось ранее Манифеста, именно в 1742 г.»

И действительно, Екатерининский Манифест был подписан в декабре 1762 г., и за каких-то несколько дней до 1763-го, староверы просто физически не успели бы сюда переселиться. Тем более, если, судя по историческим исследованиям XIX века, они происходили из местечка под названием «Ветка», что находилось недалеко от нынешнего белорусского Гомеля, который некогда принадлежал Польше. Но, несмотря на такое пространственно-временное несоответствие, за точку отсчета истории Балакова был все-таки взят 1762-й г., вероятно, для большего удобства.

А о «новопоселенной деревне Булаковой, перешедшей из с. Юлова городища Синбирского (Симбирского) Уезда» (теперь Городище Пензенской области), все исследователи почему-то быстро «забыли». Хотя в документе, который датируется 1763-64 гг., даются довольно точные данные, что это поселение является вотчиной Новоспасского монастыря и что здесь живет 93 «души», которые обрабатывают землю и платят монастырю с каждого по одному рублю в год. Кстати, история Юлова Городища весьма интересна. Судя по остаткам древних поселений и мо­гильников, открытых археологами, две тысячи лет здесь жили финно-угорские племена, предки современной морд­вы. В IХ-ХIII вв. территория заселена буртасами.

Название «Городище» означает место, где раньше находился город и сохранились его остатки. В данном случае – остатки бывшего буртасского городища. Расположен при слиянии рек Юлов и Белый Ключ (Кичкенейка). До XIII в. между этими реками находилась мощная буртасская крепость, которая, возможно (г. Бургас), являлась столицей Буртасского княжества, самого большого поселения Волж­ской Булгарии (его площадь составляла 106 квадратных километров). Через него про­ходил торговый путь из г. Биляр (столица Волжской Булгарии) в Киев (Киевская Русь). Волжская Булгария прекратила существо­вание в результате нашествия Золотой Орды. И буртасы, уподобившись пришель­цам, перестали существовать как народ, по­теряли свое имя и послужили одним из ком­понентов формирования народности татар-мишарей. Позднее местность запустела, и только в 1670-е гг. на месте буртасского городища построен острог служилых людей. В при нем, в Юловской слободе, построена церковь во имя Димитрия Солунского. Острог и слобода разрушены во время набега степняков на Пензенский край. В мае 1681 г. под руководством сотника Алексея Возницына острог был восстановлен. При нем в двух слободах – Дмитриевской (Городище) и Богоявленской (Юлово) – жили казаки и засечные сторожа, подчиненные симбирскому воеводе.

Но вернемся к «новопоселенной деревне Булаковой». Как было сказано выше, она образовалась на землях Новоспасского монастыря. Но скоро эти земли перевели в удельные, т.е. государственные. И всеми делами заправляло выбираемое на сельском сходе сельское правление. От балаковцев в обязательном порядке теперь требовалось платить оброк не в монастырскую, а в государственную казну. В начале XIX в.  она составляла по 5-8 рублей с каждого двора.

Балаково стало именоваться не деревней, а «сельцом» после того, как здесь построили первый храм. По данным, опубликованным в 1914 г. в первой балаковской газете «Заволжье», это была церковь в честь Святых Козьмы и Дамиана, поставленная в районе ул. Селитьбенская в нынешнем поселке Дзержинского в 1765 г. Яблошников, упоминаемый выше, сообщает в 1857 г., что в Балакове две церкви деревянные, ветхие, одна во имя Живоначальной Троицы (известный краевед Деревянченко считает, что она и называлась поначалу Косьмодемьянской), а другая — Рождества Христова (в районе перекрестка нынешних ул. Топоринская и Красная Звезда, на том месте, где сейчас размещается один из корпусов филиала Саратовской академии права), построенные обывательским коштом (в складчину), первая в 1767 г., а другая — в 1770-м». Кстати, последний храм на несколько лет дал Балакову второе название: «Рождественское тож».

По преданию, сама Екатерина прислала серебряную утварь, богослужебные книги и роскошное облачение из зеленой парчи первому балаковскому храму, но это еще не говорило о какой-то особой значимости Балакова: тогда императрица одаривала многие новые церкви в России.

На рубеже XVIII-XIX вв. село находилось под огромным влиянием старообрядчества, которое стремительно распространялось по Заволжью благодаря бурному развитию раскольничьих монастырей на Большом Иргизе, которые имели такое значение для староверов, что их называли «вторым Иерусалимом».

Долгое время Балаково входило в состав Малыковской волости, а с 1780 г., когда село Малыковка стало городом Волгском (Вольском), — Волгского (Вольского) уезда Саратовского наместничества, с 1798-го — губернии. Балаково рубежа XVIII-XIX вв. представлено в «Экономических примечаниях Вольского уезда Луговой стороны реки Волги» таким образом:

«Селение лежит на левом берегу речки Балаковки при озере Линеве. Волостное правление, три мучные мельницы: первая — близ самого села при р. Балаковке, другая — расстоянием от села в трех верстах на оз. Линеве, а третья — на р. Березовке в четырех верстах, каждая о двух поставах (парах жерновов). Действие имеют, кроме полой воды, во все годовое время, на коих мелется разный хлеб для обывателей села, а отчасти на посторонних, с коих с годового дохода содержатели получают вообще разным хлебом до ста восьмидесяти четвертей, деньгами до четырех рублей, в казну платится ежегодно с каждой четверти по 1 р. 15 к. В селе зимним временем еженедельно по вторникам небольшие торги, приезжают купцы из г. Волгска с разными мелочными товарами, а из близлежащих селений жители с хлебом и собственными припасами.

Крестьяне состоят на поденном оброке, промышляют хлебопашеством. Женщины, сверх полевой работы, упражняются в домашних рукоделиях: прядут лен, шерсть, ткут холсты, сукна для своего употребления, а частью на продажу».

В начале XIX в. в Балакове — 1609 душ (773 «мужеска» и 836 «женска») и 220 дворов. Всего занимаемая площадь составляла 14096 десятин (более 15 тысяч гектаров), в том числе 123 — под селениями, 7530 — пашенной земли, 3404 — сенных покосов, 538 — лесу и 2501 – «неудобных мест», т.е. земли, не пригодной для сельскохозяйственной обработки.

Центром села считалась Христорождественская площадь (угол нынешних улиц Красная Звезда и Топоринская) с одноименной церковью, сельским приказом и сельским училищем. Отсюда под прямым углом и расходились главные улицы вдоль Балаковки и Линева. Граница села была обозначена нынешними улицами бр. Захаровых, 20 лет ВЛКСМ, Советской и Пушкинской, и план его чем-то напоминал букву «Г» в зеркальном отражении.

Заниматься землепашеством поначалу было нелегко. Нередко в открытом поле на крестьян нападали киргизские кочевники. Оседлым жителям приходилось брать с собой ружья и топоры, а на ближайших холмах выставлять сторожевые посты. Заметив «хищников», люди бросались не в дома, а в ближайший лес. «Дикие» всадники, вооруженные лишь саблями и копьями, туда не совались – боялись засады, но деревни, случалось, разграбив, сжигали, прихватывая с собой лошадей и не успевших спрятаться крестьян. Часто ли подвергалось нападению Балаково, неизвестно. Село порой спасало то, что оно с трех сторон было окружено водой (Волга, Балаковка, Сазанлей) и, особенно по весне, напоминало неприступный остров. Но балаковцы все-таки страдали. В 1810 г. они даже обратились в правительство с просьбой о возмещении убытков от набегов кочевников.  А весной 1827 г. балаковцам пришлось быть очень осторожными из-за междоусобного конфликта между киргизами.

Впрочем, к середине XIX в. Заволжье успокоилось. В 1835 г. слобода Мечетная была переименована в г. Николаевск (ныне г. Пугачев), и появился Николаевский уезд, в который вошло и Балаково со своими землями. Всего 15 лет этот уезд находился в составе Саратовской губернии, а с 1850-го стал частью Самарской. Для Балакова наступает эпоха экономического расцвета.

К 1857 г. оно становится огромным, по тем временам, селом: 370 с лишним домов, в которых проживает. В селе две церкви: одна — деревянная, другая – уже каменная. Здесь появились и начальные учебные заведения: два училища — для мальчиков (открыто в 1837 г.) и для девочек (открыто в 1853 г.), в которых обучали только чтению и Закону Божию. Кроме того, с 1842 г. в Балакове работали ремесленные мастерские, где мальчики осваивали кузнечное, кожевенное и овчинное дело и русскую грамоту.

В селе два «завода»: салотопленный (купца Мальцева), который вытапливал до 65 тысяч пудов сала, и кирпичный, выпускавший в год около 150 тысяч кирпичей. Еще две образцовые усадьбы и две водяные мельницы.

Благодаря своему удобному положению при Волге и на почтовом тракте из уездного г. Николаевска Балаково быстро набирало торговые обороты.

Уже в начале 60-х гг. XIX века от Балаковских пристаней за одну навигацию отходило до 180 пароходов, а общий грузооборот достигал двух миллионов рублей серебром. Главным товаром был хлеб. Хлеба из Балакова отправлялось до 10 млн. пудов за сезон. Вместительные амбары (свыше 300), стоявшие на берегу Балаковки, позволяли хранить зерно от урожая до урожая. Это было очень удобно для хлеботорговцев: не успеешь выгодно продать, а значит, и вывезти зерно осенью, есть возможность подождать до весны. Вывозился хлеб на баржах, которые по весенней воде подплывали по Балаковке прямо к амбарам, откуда зерно грузилось «самотеком», т.е. засыпалось по специальным желобам. По объему купли-продажи зерна село Балаково ненамного отставало от крупного губернского города Самары, и поэтому во многих географических и энциклопедических справочниках и словарях его называли «пшеничной, или хлебной столицей».

Еще один товар, которым в огромном количестве торговали балаковские купцы, — лес. Балаково являлось посредником между лесными губерниями Верхнего Поволжья и безлесной заволжской степью. Сюда, с рек Ветлуги, Камы, Белой и Вятки, ежегодно привозилось до 500 тыс. пудов дров и почти до трех млн. пудов лесных строительных материалов. Часть этой лесной громады перерабатывалась на двух лесопильных заводах.

Однако, несмотря на то, что Балаково стало в Самарской губернии по своей торговой значимости вторым населенным пунктом после Самары, оно все еще оставалось селом. Это создавало определенные трудности. Балаковские купцы, которые считались таковыми только по месту жительства, а на самом деле были приписаны к другим городам Саратовской и Самарской губерний, не могли в должной степени влиять на развитие и благоустройство Балакова.

Все купеческие капиталы в основном оседали в банках Вольска, Николаевска и Самары, а  балаковскими землями распоряжалось крестьянское общество, состоящее из так называемых «коренных» балаковцев, которых было в семь раз меньше, чем «иногородних». Местный сельский бюджет совсем не тянул на городской и не превышал 13 тыс. рублей в год. И это при ежегодных миллионных оборотах.

О том, что Балаково может получить статус города, поговаривали уже в 50-х гг. XIX в., но широкомасштабная реформа местного самоуправления – земская, которая последовала вслед за отменой крепостного права, растянула этот процесс на десятилетия.

Балаково, между тем, продолжало развиваться. К концу 80-х гг. XIX в. здесь числится почти 16 тыс. человек: из них более 13 тыс. так называемых иногородних и всего лишь немногим более 2,5 тыс. приписных (коренных). Больше половины населения составляли крестьяне, однако землепашеством, садоводством или животноводством они всерьез не занимались собственным хлебом на балаковском рынке торговало около 100 дворов, которые в большом количестве продавали также бахчевые и картофель). В торговом селе и без того работы хватало. Здесь поднеси, там подвези, того обслужи, этому дай в доме угол для житья. Торговлей, или какой-нибудь иной профессиональной деятельностью занималось более 75 % всего мужского населения.

К тому времени в селе появился еще один заводик (коме салотопленного и кирпичного) – чугунно-литейный, открытый в 1883 г. крестьянином Федором Блиновым, впоследствии изобретателем первого в мире гусеничного трактора. Здесь производили и ремонтировали конные молотилки, железные плуги и другие земледельческие орудия.

Еще один завод, открытый в 1899 г., принадлежал братьям Маминым. Поначалу это были всего лишь мастерские, а потом Мамины наладили производство оригинальных нефтяных дизельных двигателей мощностью от 3,5 до 40 лошадиных сил. Завод быстро развивался и, с появлением к 1914 г. еще двух отделений, стал главным балаковским промышленным предприятием. Братья Мамины прославились не только тем, что создали завод.

Яков считается «отцом» отечественного тракторостроения. Являясь учеником Федора Блинова, первый свой колесный трактор с дизельным двигателем собственной конструкции он построил в 1912 г. Маминская машина была настолько проста и удобна в управлении, надежна и безотказна в работе на сырой нефти, что сразу понравилось специалистам. Но чиновники не оценили изобретения конструктора-самоучки, и «русский трактор» Мамина до революции оставался невостребованным.

А Иван навсегда останется в балаковской истории как первый городской староста. В 1911 г. балаковцы наконец-то добились того, чтобы селу был присвоен статус города, правда, не уездного, а так называемого заштатного, т.е. без своей земли. Первую городскую власть — городское общественное управление — и возглавил один из самых уважаемых людей в Балакове Иван Мамин. Городская управа приступила к работе 16 июня 1913 г. Теперь город получил больше прав и, прежде  всего, право на сборы с трактирных заведений, за недвижимое имущество, за оформление торговых и промышленных свидетельств и за нотариальные действия. Благодаря этому уже в первый год жизни Балакова как города его бюджет составил почти 176 тыс. рублей, что позволило значительно увеличить расходы на содержание полиции и пожарных. А вскоре в городе открывается коммерческий банк и появляются первые, «свои» купцы, получившие гильдейские свидетельства не «на стороне», а в Балакове. Кстати, к тому времени в городе было уже 75 небольших промышленных предприятий, в том числе, и первая электростанция, которую организовало товарищество «Свет».

Даже несмотря на то, что в 1904 г. была проведена железная дорога Покровск (теперь Энгельс) – Николаевск, «оттянувшая» немалую часть товарного потока на себя, Балаково по-прежнему остается одним из крупнейших хлеботорговых центров Поволжья. Здесь даже создается хлебная биржа, которая установила контроль за продажей зерна: если до ее появления оно продавалось где и как угодно, то теперь в строго отведенных местах, и в указанное время.

По данным, опубликованным в знаменитом энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона, «служа центром, стягивающим 11 млн. пудов пшеницы, Б. обязано доставлять этой местности все необходимое для жизни и производства; здесь сосредоточивается и лесная торговля и продажа всех товаров, идущих в степь».

А городская управа всерьез начинает заниматься и здравоохранением. На свои деньги она содержит одного врача и одного фельдшера. К февралю 17-го в Балакове помимо земской больницы появляется городская фабрично-заводская амбулатория (поликлиника). Конечно, и этого 20-тысячному городу было недостаточно, но все-таки наметилось хоть какое-то движение вперед.

А для городского образования большое значение имело Коммерческое училище — единственное в Балакове среднее специальное учебное заведение. Открытое еще в 1910 г. при огромном финансовом содействии купца-мецената Ивана Кобзаря, училище сразу стало центром всеобщего  внимания и заботы. Попечительский совет делал все возможное, чтобы выпускники училища были и высокообразованными, и благовоспитанными.

И все же приобретенный Балаковом статус города мало что изменил и в его благоустройстве, и в его обывательской жизни. Городская управа не сумела совершить коренных преобразований. У нее  просто не хватило и денег, и времени. Когда грянула Первая мировая война, потребовались новые непредвиденные затраты: на размещение беженцев, на содержание раненных солдат и пленных немцев, на поддержку вдов и солдаток. Россия, уставшая от боли и лишений и опьяненная дыханием революции, начинала трещать по швам. Некогда тихий волжский купеческий городок становился буйным и неуправляемым.

Февральская революция 17-го ожидаемого облегчения истощенному голодом и войной народу не принесла. Ситуация еще больше обострилась. Власти пытались удерживать население (особенно пришлое) от смертоубийства, но после Великого Октября рухнуло все. Уже в ноябре начались погромы, которые удалось остановить только вооруженной красной рабочей гвардии.

Городская управа еще держалась, но Балаковский Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов становился все более грозной силой. В начале марта 1918-го двоевластие кончилось. Большевики, подавив выступление настроенных против них горожан, взяли власть в свои руки. Началась гражданская война.

Балаково не оказалось в центре кровавых сражений между красными и белыми (антибольшевистские отряды занимали город всего один раз), но в стороне от междоусобицы остаться не могло. Балаковские полки в составе Самарской и Николаевской дивизий храбро воевали с белогвардейцами в Заволжье, на Урале, под Царицыным (теперь Волгоград). На всю страну прозвучали имена двух балаковцев: Василия Ивановича Чапаева, легендарного начдива, который прославился своими полководческими способностями и стал народным героем; и Сергея Захарова, который организовал один из первых балаковских красногвардейских отрядов, а впоследствии, возглавив Самарскую дивизию, освобождал от белочехов Самару.

Революция и гражданская война не принесли обещанного процветания. Из «хлебной столицы» Балаково превратилось в самый обыкновенный уездный, а потом районный городок. Борьба с купечеством и кулачеством, битва за колхозы и совхозы привела к тому, что балаковская экономика затормозилась в своем развитии. Новые промышленные предприятия не строились. Даже судоремонтный завод, родившийся в 1928-29-м гг., был организован на базе завода «Муравей», который накануне революции был приобретен купцом-старообрядцем Михаилом Лобановым.

Вот такое короткое описание встречается в справочнике-путеводителе наркомата путей сообщения «Весь СССР», выпущенного в 1939 г.: «Балаково – центр хлебного вывоза Пугачевского округа и поставщик сплавного леса в степь. В городе громадные амбары для пшеницы, отправляемой главным образом в зерне на верхние волжские мельницы, затон госпароходства с крупными ремонтными мастерскими и два металлообрабатывающих завода местного значения». Впрочем, даже такая промышленность считалась крупной («Большая советская энциклопедия», 1950 г.).

Коренные изменения начались летом 1956 года. Приехали первые строители Саратовской ГЭС. Началась новая эпоха. Эпоха великих строек, пять из которых были обозначены как Всесоюзные комсомольские ударные: комбинат химволокна (с 1959 г.), Саратовская ГЭС (с. 1965 г.), Саратовский оросительный канал (с 1970 г.), химзавод (с 1972 г.) и Балаковская АЭС (с 1979 г.) За каких-то два-три десятка лет Балаково стало современным промышленным городом с населением в двести с лишним тысяч человек. 

Юрий Каргин, краевед